—  Почему вы, имея такой голос, пошли в науку?

—  Да потому что тогда этих паразитов, научных работников, было немного и большого   вреда своему отечеству они не приносили.

Что, выкусил? Зубр хохочет. Так всегда; от него невозможно получить ожидаемый ответ.

—  В двадцать первом — двадцать  втором годах времени у меня было мало. Мы не считали допустимым  зарабатывать деньги с помощью науки, зарабатывали  работой.

Чем же он занимался? Чинил жнейки, косилки и  прочие машины, у деревенских   прирабатывал. Это  летом. Зимой лекции читал. Уговорили его преподавать зоологию на Пречистенском рабфафаке, только что  организованном. Это была одна из первых  просветельных затей московской-   интеллигенции, которая  кое-как отойдя от голодухи, стала по-сво ему помогать революции.  Огромный был рабфак, чули не  двадцать пять тысяч народа. Собрали, чтобы  готовить для высших учебных заведений рабочих, демобилизованных  солдат. Рабфак давал ему кое-какое жалованьишко и  небольшой паек. Жалованье ничего не стоило по той причине,  что равнялось оно    примерно трамвайному билету, а трамваи    не   ходили.    Московская жизнь  1920—.1921  годов еще не устоялась,    не наладилась. Смоленский рынок, поблизости от дома  Тимофеевых пустовал. Недавно еще шумный, крикливый,  он тянулся. заколоченными ларьками.    На    замусоренной  площади  среди  шелухи, бумаг,  навоза бродили  старушки, старички  впенсне, стыдливой скороговоркой  предлагали  на продажу всякие малонужные вещи - кофемолки, вечерние, платья из черного газа со стеклярусом, желтые бумажные розы, мундиры со споротыми погонами и галунами. Попадались  и горбушки черствого пайкового хлеба, куски мыла,  серые куски рафинада в синей бумаге, осьмушки, а чаще полосьмушки махорки.

  Чтобы еще заработать на пропитание,  стал он читать лекции по клубам — зоологию    с революционным уклоном. За это давали красноармейский паек. Однажды привезли его в Центральный клуб Красной  Армии. Ждала его огромная аудитория, тысячи полторы человек, командиры и жены командиров Выясняется, что объявлена была лекция о Великой  французской революции. Чего-то начальство перепутало.  Колюша руками развел; он — штатный лек логии,   при   чем   тут   Бастилия,   конвент и всякие  якобинцы?   Завклубом   за   голову   хватается: что  делать?  Выручайте, христа  ради!»  Колюша ни в какую.

Кто-то вспомнил,  что в клубе имеется  коллекция художественных   диапозитивов  по истории и архитектуры. Что, если подобрать из ни; диапозитивы по эпохе французской революции?

—  Это другое дело, — Колюща   оживился – По  живописи я кое-что могу, между прочим я интересовался стилями, всякими рококо, барокко. Давайте так назовем:  «Смена стилей в архитектуре и живописи     и Европы в период Великой французской революции?.

Кто бы мог подумать, чем кончится его сочуствие к заведующему клубом? Лекция прошла благополучие и закончилась успехом. Он вдохновенно сменял стили, соединял их с революцией. А это  привело к тому, что вскоре его как всесторонне  обраванного товарища назначили председателем культпросветкома Центрального управления снабжения  Красной Армии. Мало того что еще один паек выделили, так дали ему коляску с двумя скотами и ку­чера, что вполне равнялось автомобилю.

Зрелище было довольно комичное: Колюша са­дился с портфельчиком в экипаж, и везли его в университет, где он занимался своими рыбешками, слушал лекции, потом его везли в контору, а потом он сам читал лекции.

Из всех возможных занятий наука была, самым невыгодным. Научная работа не давала ни пайков, ни денег, ни славы. В науку в те годы шли немно­гие. Мало сказать бескорыстные, вдобавок еще — чудаки. Или чудики. От этого и укрепился образ отрешенного, одержимого своей наукой, своими бу­кашками, пробирками, формулами отшельника. В науку шли ради самой науки, исключительно подчи­няясь древнему, невесть зачем возникшему инстинк­ту любознательности. Так что ответ Зубра на мой вопрос, почему он занялся наукой, не такой уж ер­нический.

Отметим, что перед Колюшей распахивались две­ри в многообещающие кабинеты с высокими крес­лами. Молодой, пришедший с фронта красноармеец, образованный и в то же время не царский спец ка­кой-нибудь, неокончивший студент. А в те времена «студент» звучало почетно: что-то передовое от разночинцев, от демократов сохранялось  в  этом звании. Так что он мог продвинуться, и быстро, в. большое начальство. Коляска катила его по этой доро­женьке легко, весело, на мягких рессорах. Связи у него хорошие были, и родители терпимые по тем, старым понятиям: отец хотя и дворянин, но инже­нер-путеец, не фабрикант, не буржуй, такие помо­гали революционерам. С Кропоткиными родствен­ник. Язык подвешен что надо, а для того времени ораторские данные — существенное преимущество. Словом, он вполне годился для быстрого восхожде­ния. То было время молодых, горластых_; отчаянных. И нужно было сильное и точное призвание, чтобы удержаться от соблазна. Тем более что искушал не грех, не дьявол, его манил народный порыв к 'куль­туре, к грамотности. Только что отгремела гроза ре­волюции, и чистый воздух надежд пьянил куда бо­лее опытных людей, чем Колюша. Он же направ­ляется с утра на своей коляске в университетскую лабораторию, без стеснения подкатывая к подъезду, куда тянутся пешим ходом маститые профессора и  академики.

Оговоримся сразу: не было у него никаких терзаний. В заслугу ему нельзя поставить преодоление искусов. Он не делал выбора, не искал своего пути, после всех заходов, зигзагов он спокойно возвра­щался на него, как возвращаются домой.

Об авторе Зубр - Глава первая Зубр - Глава вторая Зубр - Глава третья Зубр - Глава четвертая, Зубр - Глава пятая Зубр - Глава шестая  Зубр - Глава седьмая Зубр - Глава восьмая Зубр - Глава девятая Зубр - Глава десятая Зубр - Глава одиннадцатая Зубр - Глава двенадцатая Зубр - Глава тринадцатая Зубр - Глава четырнадцатая, Зубр - Глава пятнадцатая, Зубр - Глава шестнадцатая Зубр - Глава семнадцатая Зубр - Глава восемнадцатая Зубр - Глава девятнадцатая Зубр - Глава двадцатая Зубр - Глава двадцать первая Зубр - Глава двадцать вторая Зубр - Глава двадцать третья Зубр - Глава двадцать четвертая Зубр - Глава двадцать пятая Зубр - Глава двадцать шестая Зубр - Глава двадцать седьмая Зубр - Глава двадцать восьмая Зубр - Глава двадцать девятая Зубр - Глава тридцатая Зубр - Глава тридцать первая Зубр Глава тридцать вторая Зубр - Глава тридцать третья Зубр - Глава тридцать четвертая Зубр - Глава тридцать пятая Зубр - Глава тридцать шестая Зубр - Глава тридцать седьмая (начало) Зубр - Глава тридцать седьмая (продолжение) Зубр - Глава тридцать восьмая Зубр - Глава тридцать девятая Зубр - Глава сороковая Зубр - Глава сорок первая Зубр - Глава сорок вторая Зубр - Глава сорок третья Зубр - Глава сорок четвертая  Зубр - Глава сорок пятая Зубр - Глава сорок шестая Зубр - Глава сорок седьмая  Зубр - Глава сорок восьмая Зубр - Глава сорок девятая