Когда Колюша возвращался с Юго-Западного фронта, на каком-то разъезде попал он в плен к банде анархистов. Они считались зелеными, воева­ли по-своему с немцами, наступавшими на Украину, и как зеленые, да к тому же анархисты, никому не подчинялись, не признавали никаких властей, счи­тали, что порядок в России может родиться только из анархии. При всем при том с противниками сво­ими они не церемонились. Атаманом этой банды был некий Гавриленко, который называл себя «учеником самого князя Кропоткина». Гавриленко допросил Колюшу, и кто знает, какой приговор он вынес бы этому подозрительно грамотному красноармейцу, невесть зачем пробирающемуся в Москву. Нельзя же было считать серьезной причиной в разгар гражданской войны исследовать карповых рыб. Что-то тут было не так. И чтобы не ломать себе голову, проще было его шлепнуть. В лучшем случае — всы­пать горячих, чтобы не темнил. При динамическом характере Колюши легко представить, чем бы кон­чилась для него эта встреча, но тут любопытства ради он спросил Гавриленко: «Ты ученик Кропотки­на, а ты его видел когда-нибудь?» Гавриленко, ко­нечно, не видел и не стеснялся этого — кто же мог видеть самого Кропоткина? «А я видел! — заявил Колюша. — Поскольку родственник!» И рассказал, что Петр Алексеевич Кропоткин является двоюрод­ным братом его бабушки, так что Колюша приходит­ся ему двоюродным внучатым племянником.

—  Мы с бабушкой бывали у него несколько раз, говорили   о   некоторых революционных     проблемах. Кормил нас малиновым вареньем, которое ему, меж­ду прочим, Ленин  подарил.  К нему Ленин уважи­тельно относился, навестил его, и он к Ленину рас­положился.

Правда, тут же Колюша сообщил, что он сильно спорил с Кропоткиным, да нет, не об анархизме, анархизм ему, Колюще, был ни к чему. Спор шел об эволюционных взглядах Кропоткина, и зря спо­рил, неправильно понимал тогда эти взгляды, потом прочел его книгу «Взаимопомощь как фактор в борьбе за существование» — отличнейшая работа— и признал: Кропоткин умница, хоть и барин боль­шой. А кроме того, он еще создал геологическую теорию образования ледникового периода.

—  Да  как ты смел спорить с самим    Кропотки­ным! — закричал Гавриленко.

 Но с той минуты проникся к Колюше почтением, приблизил к себе как представителя Кропоткина и стал брать на вылазки против немецких войск, ко­торых клялся изгнать с Украины. В одной из таких вылазок немецкий улан хватил Колюшу палашом по голове, счастье, что плашмя, он упал с лошади без сознания. Очнулся ночью. Конь стоит. Папахи нет. Влез на коня и, обиженный, что его бросили, пое­хал искать красноармейскую часть своей 12- й ар­мии...

Судьба не могла в ту пору уберечь его от собы­тий, от участия в них. Таков был его характер, он вбирал в себя время жадно,- хлебал всю гущу             про­исходящего. - Зато судьба заботливо выручала его из отчаянных положений, оттаскивала за волосы, за шиворот от самого края... Иногда мне кажется, что в этом не чудо, а явный умысел — донести, сохра­нить в живых именно подобный, отмеченный шра­мами всех событий, экземпляр.

Приключения и случаи из его жизни всплывали беспорядочно, к слову, повторяясь и в то же время никогда не повторяясь. Как .в калейдоскопе. Полага­лось бы их свести вместе, сложить из разных ва­риантов один, самый  полный, да  я  поостерегся.

...А в следующем рассказе Колюши идет показ, как его учили в кавалерии рубке лозы:

—   Два  есть  главных  момента:  когда вперед ру­ку несешь, чтобы ухо у коня не отхватить, а  потом когда  отмах  делаешь,  чтобы  от задницы  кусок    не оттрубить у коня. Поэтому руку надо вывернуть, что требует аккуратности и сноровки. Что хочешь руби, но имей в виду — ухо и задницу у коня не повреди! И попутно выясняется, что банда Гавриленко по­пала в засаду, возвращаясь после очередного набе­га. Банда двигалась с обозом; бабы с ребятами на телегах, мешки, самовары, котлы, козы — кочующая республика. Колонна втянулась в горловину, с од­ной стороны река, с другой — заросли кустарника, густые, ни пройти, ни проехать. Навстречу выскочил немецкий эскадрон. Гавриленко скомандовал: «Впе­ред!» Тут — кому повезет. Колюша рванул, приги­баясь к шее коня: выноси, милый! Кавалерист из него был не ахти, но держаться умел, конь понимал его, животные его понимали, и он их понимал, не­даром он считался настоящим зоологом. Рванул, за­тем удар, затем звездное небо и лошадь рядом…

Ученому дар рассказчика, казалось бы, без нуж­ды, а у него он каким-то образом входил в его науч­ный талант. Известный математик Д. М. Молчанов так определил его искусство:

— У Зубра была своя манера: держи главную идею. Расцвечивай сколько угодно, но возвращайся к ней. Сменные детали могли варьироваться, а вот основная идея всегда сохранялась. Прелюдии, от­влечения — на все это он был большой мастер. Но стальной поступью, шаг за шагом, идет главная мысль. Такие лекции томов премногих тяжелей. Ког­да умер Зубр и умер Келдыш, я с печалью сказал: «Мне больше некого бояться». Я боялся только этих двоих. По многим причинам. Оба они соображали настолько лучше меня, что могли меня выставить дураком в моих собственных глазах. Оба сильные были, подчиняли себе, что тоже не особо приятно... При том, что совсем не схожи, можно сказать, противоположны. Я, например, заметил, что говорю, ин­тонационно подражая Зубру».   

Об авторе Зубр - Глава первая Зубр - Глава вторая Зубр - Глава третья Зубр - Глава четвертая, Зубр - Глава пятая Зубр - Глава шестая  Зубр - Глава седьмая Зубр - Глава восьмая Зубр - Глава девятая Зубр - Глава десятая Зубр - Глава одиннадцатая Зубр - Глава двенадцатая Зубр - Глава тринадцатая Зубр - Глава четырнадцатая, Зубр - Глава пятнадцатая, Зубр - Глава шестнадцатая Зубр - Глава семнадцатая Зубр - Глава восемнадцатая Зубр - Глава девятнадцатая Зубр - Глава двадцатая Зубр - Глава двадцать первая Зубр - Глава двадцать вторая Зубр - Глава двадцать третья Зубр - Глава двадцать четвертая Зубр - Глава двадцать пятая Зубр - Глава двадцать шестая Зубр - Глава двадцать седьмая Зубр - Глава двадцать восьмая Зубр - Глава двадцать девятая Зубр - Глава тридцатая Зубр - Глава тридцать первая Зубр Глава тридцать вторая Зубр - Глава тридцать третья Зубр - Глава тридцать четвертая Зубр - Глава тридцать пятая Зубр - Глава тридцать шестая Зубр - Глава тридцать седьмая (начало) Зубр - Глава тридцать седьмая (продолжение) Зубр - Глава тридцать восьмая Зубр - Глава тридцать девятая Зубр - Глава сороковая Зубр - Глава сорок первая Зубр - Глава сорок вторая Зубр - Глава сорок третья Зубр - Глава сорок четвертая  Зубр - Глава сорок пятая Зубр - Глава сорок шестая Зубр - Глава сорок седьмая  Зубр - Глава сорок восьмая Зубр - Глава сорок девятая